Неточные совпадения
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я
отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда
от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Карандышев. То, господа, что она умеет ценить и выбирать людей. Да-с, Лариса Дмитриевна знает, что не все то золото, что блестит. Она умеет
отличать золото
от мишуры. Много блестящих молодых людей окружали ее: но она мишурным блеском не прельстилась. Она искала для
себя человека не блестящего, а достойного…
«Человек — это система фраз, не более того. Конурки бога, — я глупо сказал. Глупо. Но еще глупее московский бог в рубахе. И — почему сны в Орле приятнее снов в Петербурге? Ясно, что все эти пошлости необходимы людям лишь для того, чтоб каждый мог
отличить себя от других. В сущности — это мошенничество».
Но надо
отличать зверопромышленника
от промышленника. Насколько первый в большинстве случаев отличается порядочностью, настолько надо опасаться встречи со вторым. Промышленник идет в тайгу не для охоты, а вообще «на промысел». Кроме ружья, он имеет при
себе саперную лопату и сумочку с кислотами. Он ищет золото, но при случае не прочь поохотиться за «косачами» (китайцами) и за «лебедями» (корейцами), не прочь угнать чужую лодку, убить корову и продать мясо ее за оленину.
Не таков был его однофамилец, с большими рыжими усами вроде сапожной щетки. Его никто не звал по фамилии, а просто именовали: Паша Рыжеусов, на что он охотно откликался. Паша тоже считал
себя гурманом, хоть не мог
отличить рябчика
от куропатки. Раз собеседники зло над ним посмеялись, после чего Паша не ходил на «вторничные» обеды года два, но его уговорили, и он снова стал посещать обеды: старое было забыто. И вдруг оно всплыло совсем неожиданно, и стол уже навсегда лишился общества Паши.
Представь
себе: он должен был жениться на дуре, которая не может
отличить правую руку
от левой, жениться, потому что иначе ему предстояло оставаться без места на неопределенное время.
Издали ее совсем трудно было
отличить от беспорядочно нагроможденных камней, но инстинкт подсказал набобу, что этот неясный силуэт принадлежал не камню, а живому существу, которое тянуло его к
себе с неудержимой силой.
Но ведь каждый человек вносит с
собой хоть какую-нибудь микроскопическую особенность, по которой его можно было бы
отличить от других людей.
— Ты обо мне не суди по-теперешнему; я тоже повеселиться мастер был. Однажды даже настоящим образом был пьян. Зазвал меня к
себе начальник, да в шутку, должно быть, — выпьемте да выпьемте! — и накатил! Да так накатил, что воротился я домой — зги божьей не вижу! Сестра Аннушкина в ту пору у нас гостила, так я Аннушку
от нее
отличить не могу: пойдем, — говорю! Месяца два после этого Анюта меня все пьяницей звала. Насилу оправдался.
Преполовенские послали за шаферами с раннего утра. Часам к десяти все собрались у Передонова. Пришли Грушина и Софья с мужем. Подали водку и закуску. Передонов ел мало и тоскливо думал, чем бы ему
отличить себя еще больше
от Володина.
Ему захотелось
отличить себя от горожан, возвыситься в их глазах — он начал носить щегольские сапоги, велел перешить на
себя нарядные рубахи отца. И однажды, идя
от обедни, услыхал насмешливый девичий возглас...
— Далеко не считаю
себя красавцем, но поневоле пришел к заключению, что есть же что-нибудь в этом сером глазе, что
отличает меня
от какого-нибудь Фалалея.
Менялись главные начальники, менялись директоры, мелькали начальники отделения, а столоначальник четвертого стола оставался тот же, и все его любили, потому что он был необходим и потому что он тщательно скрывал это; все
отличали его и отдавали ему справедливость, потому что он старался совершенно стереть
себя; он все знал, все помнил по делам канцелярии; у него справлялись, как в архиве, и он не лез вперед; ему предлагал директор место начальника отделения — он остался верен четвертому столу; его хотели представить к кресту — он на два года отдалил
от себя крест, прося заменить его годовым окладом жалованья, единственно потому, что столоначальник третьего стола мог позавидовать ему.
Наружных признаков, при помощи которых можно было бы сразу
отличить благонамеренного
от неблагонамеренного, нет; ожидать поступков — и мешкотно, и скучно. А между тем взбудораженный темперамент не дает ни отдыха, ни срока и все подсказывает: ищи! Пришлось сказать
себе, что в этой крайности имеется один только способ выйти из затруднения — это сердцеведение.
Старик Цыбукин уже не вмешивается в дела. Он не держит при
себе денег, потому что никак не может
отличить настоящих
от фальшивых, но молчит, никому не говорит об этой своей слабости. Он стал как-то забывчив, и если не дать ему поесть, то сам он не спросит; уже привыкли обедать без него, и Варвара часто говорит...
На бледном, чрезвычайно продолговатом личике этого ребенка и вообще во всей его наружности было что-то такое, что невольно обращало на
себя внимание; этот тоненький нос с легким, едва приметным погибом на середине, узенькие губы, приятно загнутые по углам, чистый, правильный очерк головы, нежные черты прозрачного личика и тоненькие тщедушные члены
отличали его сразу
от известного уже типа коренастых, грубо обточенных детей крестьянских.
Как чувство темное, бессознательное, он является вместе с первым развитием понятий в ребенке, тотчас, как только он начинает
отличать самого
себя от внешних предметов.
Первый акт сознания состоит в том, что мы
отличаем себя от прочих предметов, существующих в мире.
После него осталась вдова, дети; ни до них, ни до него никому нет дела. Город за окнами шумел равнодушно и суетливо, и, казалось, устели он все улицы трупами, — он будет жить все тою же хлопотливою, сосредоточенною в
себе жизнью, не
отличая взглядом трупов
от камней мостовой…
Человек отличается
от животных только тем, что у него есть способность мысли. Одни люди увеличивают в
себе эту способность, другие не заботятся об этом. Такие люди точно как будто хотят отказаться
от того, что
отличает их
от скота.
Личность есть дух лишь как конечный, ибо только таковой в качестве предпосылки имеет телесность,
от которой он должен
отличать себя как дух, отстаивая свою духовность; абсолютный же дух, в котором нет места такому различению, не может разумным образом определяться как личность.
Принципиально
отличать философию
от науки только и можно, признав, что философия есть необъективированное познание, познание духа в
себе, а не в его объективации в природе, т. е. познание смысла и приобщение к смыслу.
Густав приподнял голову и увидел перед
собой того самого служителя баронессина, который в первое его посещение замка вызвался держать его лошадь и которого умел он
отличить от других дворовых людей, заметив в нем необыкновенное к
себе усердие. Несчастный обрадовался неожиданной встрече, как утопающий спасительному дереву, мимо его плывущему.
— Курьезный это народ, — говорил офицер и смешливо поводил усами. — Особую выучку проходят с малолетства… Едут в маленьких санках и поросенка с
собой везут… И вдруг где-нибудь, где овражек или колдобина, свернется набок и выпадет из санок, как мешок с мукой, и совсем совместится с плоскостью… И полушубки у них белые, точно мелом вымазаны,
от снега-то и не
отличишь…
Недаром же говорят, что все женщины родятся аристократками, чего нельзя сказать о мужчинах, на которых родовитость накладывает особую печать — аристократа нельзя не узнать в грязных лохмотьях в ночлежном доме, тогда как там же бывшую княжну трудно
отличить от прачки, а между тем, с другой стороны, сколько прачек делались настоящими княгинями, не по имени только, но и по манере держать
себя.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла
отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий — оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charmé de vous voir», [Очень, очень рады вас видеть,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его,
отличал от других адъютантов, брал с
собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея...
Очевидно, что и Мошкину с товарищами выпало бы что-нибудь не лучше этого, но он, как человек необразованный, почитал
себя за что-то очень редкостное и драгоценное, или же он прямо хвастал в надежде, что слушатели его скаски еще невежественнее, чем он сам, и не сумеют его хвастни
отличить от истины.